SWAT 4

SWAT это у них. У нас это ОМОН и прочие аббревиатуры. А данный пост - это реклама игрухи SWAT4.

Какая прелесть. Сказ о том, как журналистам показывали будни террористов-заложников-силовиков. По методу Станиславского. Я старался посокращать, но особо там сокращать и нечего.

...
Как раз после Беслана, когда в очередной раз выяснилось, что журналисты ни хера не умеют работать с нами и когда выяснилось, что журналисты ни хера не понимают, как надо себя вести в зоне проведения спецопераций. В очередной раз. Первый раз был на «Норд-Осте», когда НТВшная пара «отличилась» со снайперской «лёжкой», второй раз момент был как раз на Беслане. Ну, там был полный «зачОт», сам помнишь
...
Пригласили туда энную ораву журналистов, ... им неделю давали лекции, с такими, полу-практическими занятиями, ну, не то чтобы в «поле», но… показывали, рассказывали, объясняли, учили, грубо говоря. И для них зачётом должна была быть большая «показуха», оно же практическое занятие. В ходе которого энная часть журналистов, большая часть, могла бы спокойно отработать все полученные навыки и умения в оперативном штабе: о том, как это освещать, как с кем разговаривать, и как НЕ мешать «силовикам» работать, где стоять, где не стоять. Ну а отдельные активисты, и те, у кого очень много адреналина и жить просто так неймется – те могут побыть в качестве заложников. Заодно понять – каково это.
...
А домики там были хорошие, их там было то ли семь, то ли восемь типов, двух- трех-этажные, быстро возводимые, все совершенно разной планировки. Для отработки действий групп – песня, то, что надо! Ну а поскольку времена смутные, электричества там нету, тепла там нету, холодно-голодно, благо, что снега внутри нет.
А нас когда «накачивали» перед всем этим делом – была команда, что типа работать по полной программе, но без открытого членовредительства. Т.е. следов не оставлять – а если оставляете, то аккуратно. Значит, нам дали женщину-психолога, штатного, которая должна была сидеть со всеми нами там, внутри, на случай если вдруг у бедных заложников «сорвёт крышу». С ней же рядом женщина-медик со всем набором лекарств всего и вся. Ну, им команда – нам не мешать.
...
там подход к этому домику, где мы с ними должны «веселиться», стоит весь этот журналистский пул, камеры, туда-сюда, выходит генерал, дескать, уважаемые журналисты – кто хочет? «Ликероводочный завод – два человека». Ну, вылезают эти две: а можно мы, а можно мы? Их к нам в цепкие лапы
...
«Злые террористы», как понимаешь, это мы. Было три «злобных террориста» – Али, Ахмед и Ага…
там голый пол и стены, и всё. Их – туда, пятки – максимально далеко от стены, но при этом сидит она на корточках, т.е. рыпнуться она уже не может, и попой до пола она не достает. Оч-чень неудобная поза… Руки, соответственно, за головой, пальцы переплетены, чтобы не дергалась. Сверху команда: - Сидеть, не рыпаться, говорить тогда, когда разрешат!
...
Девки просекли. Они-то лекции слушали. Этот вылезает… Я, говорит, журналист, мне можно! Ну, на фразу «я журналист» получает п…лей. Типа – тебе команды говорить не было! (Пока аккуратно, пока без следов). Команды не было! И сверху – бум!
– Меня бить нельзя!
Бум!
– Тебе говорить никто не разрешал, сиди, молчи. Всё усек?
– Усёк.
Бум!
– Тебе же сказано – без разрешения не говорить!
Вроде затих.
...
Дальше начинается одиночный допрос: фамилия, имя, место жительства, точный домашний адрес, состав семьи, «счас придём будим рэзать», туда-сюда...
Начинается разговор. Ты кто? Маша. А точно Маша? Точно Маша. А если не врать? Да точно, точно! А кто дома?.. Ну, стандартный «раскол», короче, минут по 5-7 на каждого. При этом они же слышат, что происходит сбоку. А – тыкается пальцем в конкретного, говорится ему: «сиди и заткнись, команды говорить не было». И пока сбоку человека «колешь», периодически лупишь в стенку чем-нибудь тяжелым. Человек не понимает, что происходит. Такое впечатление, что сбоку уже кого-то убивают. Минут за 15 всех разговорили – этот опять начал выёживаться, типа «я журналист, со мной так обращаться нельзя, а давайте я вам помогу»… Да-да.
В общем, минут через 10, по-моему, с ним слегка переусердствовали. Не сильно – но чуть-чуть. Потому как в очередной раз на вопль «я журналист», в очередной раз огрёб по печени. (Следов нет, но неприятно). Опять – я писать хочу. А тебя, козла, никто не спрашивал, что ты хочешь! Твоя задача – сидеть и не выёживаться, сиди!
...
Плюс, на фоне всего этого постоянная трепотня между Али и Агой, насчет того, что вот правая, она, вот, как бы можно и воспользоваться, пока ещё туда-сюда – пока не началось. Перо в бок (ну то есть не в бок, понятно, просто лезвие к телу приложили) – пошли!
Вот если бы ОМОН пришел минут на пять попозже… она бы сама дала, точно тебе говорю....
они-то думали, что это минут на пять, на семь, на восемь – а дальше придет доблестный ОМОН и их всех разом освободят. А у нас команда – на 40 минут это счастье растянуть, по полной программе. И они-то не знают, что кроме нас в комнате – психолог, медик. К тому же это фиксировалось на видео, но это уже служебная документация, сам понимаешь, она ушла в недра, как учебное пособие в дальнейшем.
...
Так вот, девку уже наполовину раздели – я тебе говорю, она была уже сама готова дать, только чтобы отстали. И она поняла, что любой приказ – лучше выполнять. Потому что по шее досталось и им тоже. Соразмерно – но и им тоже. В таких ситуациях, люди почему-то моментально обучаемые становятся. ...
И том, что всё это не более чем учения – забывается мгновенно!
...
Ну, пришел доблестный ОМОН, всех радостно освободил. А они сидят, у них натянуты маски, они ничего не видят, они только все это чувствуют. И они вдруг слышат – стрельба, взрывы, они через маски видят вспышки светошумовых гранат, потому что она даже через маску просвечивает, и просвечивает хорошо, и они-то надеялись, что вот сейчас-то оно будет, вот, свобода! А ни хрена подобного, потому что дальше – «фильтр» (фильтрационный пункт). И потому что если… они-то надеются на то, что сейчас вот пришел ОМОН, и всех расстреляли, дальше с них снимут масочки, и нежненько, под ручки аккуратно выведут, как выносили детей в Беслане – ни хера подобного. Они в том же виде, как они были – им только «браслеты» ещё нацепили на руки, и точно так же, пинками погнали на фильтрационный сбор. И там продолжается шоу, потому что: докажите, что вы – это вы, а какое вы имели отношение, а действительно ли вы были заложницей, а кто может это подтвердить, а на основании чего вы оказались в заложниках, а какие подробности, как вас взяли… Потому что это же тоже нужно тем журналистам, которые сидят в «пуле». И все это показывается – журналистам, они видят все. Единственное, что журналисты, которые сидели в «пуле», не видели – они не видели обработку заложников внутри. И для журналистов очень хорошо была разница видна: люди, которые заходили, и те, кого оттуда вывели.
...
после «показухи» была итоговая большая «прессуха». Вот там забавно было… Первый вопрос, который всегда всем задавался, перед началом всех мероприятий: господа журналисты, можно ли освещать позицию боевиков? И журналисты все как один: да, можно, нужно, нужно предоставить боевикам возможность высказаться, высказать свои требования, это позволит спасти заложников, туда-сюда, они же тоже типа люди… Типа это не бандиты, а это незаконные вооруженные формирования, борющиеся за свободу одной независимой области.
...
зал делится чётко на две группы. Вторая группа – там, где эти две девицы. И они говорят – чего-о-о-о? Этим зверям ещё и давать возможность говорить? Да их, козлов, мочить надо, прямо там, в сортире, как завещал великий президент! Не то, что трибуну не давать – сказать нельзя ничего не давать! Где увидел – там и мочишь!
А с мальчоночкой забавно получилось. Потому что мальчонка начал тут же верещать, как только его спас ОМОН: «Я свой, я журналист!». Ну, ему и досталось – на сей раз уже от ОМОНа. Типа – разбираться кто ты, будет следователь, а сейчас пока что не п…ди
...
вот офицеры Центра, которые исполняли роль «террористов» - их было всего три человека, а не семь, как показывали экс-заложники. Вот, это наши сотрудники, это наши офицеры. Так что можете подойти поближе, можете поговорить, порасспросить, ...
Прибегает мальчонка, держась за помятые бока, и начинает: ну вот, ну что вы, ну как же так, я же свой, вы же знали, что я журналист, почему вы со мной так обращались… Я ему говорю: мужик, ты сейчас обращаешься к кому? К офицеру правоохранительных органов – или к «террористу Али»? «Террорист Али» сейчас тебе загонит перо под рёбра, и на этом разговор с тобой закончится. А если ты обращаешься к офицеру – то вопрос не по адресу. А к тебе, уважаемый, одна-единственная просьба: поскольку ты, так или иначе, успел наснимать наши рожи в открытую, то прежде чем пускать это дело в эфир, либо закрой лица, там, где мы засветились (не по своей воле, понятно), либо позвони, мы приедем, посмотрим, что у тебя получилось.
Ни хрена подобного. Это был, по-моему, четверг – в субботу, в итоговой программе недели пошел сюжет с открытыми лицами!
...
Эпизод 2
...
Ну, очередной раз над ухом постреляли – к нам выходит переговорщик. Типа, мы должны поговорить с заложниками, убедиться, что с ними все в порядке, передать вам часть ваших требований, предоставить, туда-сюда… Я выдергиваю одну из девиц-заложниц, такая мелкая, размер 42-й, не больше, и росточком где-то 165. А у меня «Калаш» ещё горячий от стрельбы, только-только полрожка холостыми выпустил. Её в охапку, ставлю перед собой, выхожу из автобуса, пытаюсь за ней спрятаться – а чтоб не дергалась, ей на ухо компенсатор горячий.
...Поэтому когда девочку вынесли практически за шкирман из автобуса, на негнущихся ногах поставили перед собой, за ней укрылся «террорист», а у нее четко на ухе, вот, около глаза болтается раскаленный компенсатор, из которого пованивает порохом – девка начала плыть. ...
Ну а пока он мне все по сценарию делает, поворачивается – он мне глазами всё на эту девочку показывает, которая у меня на руке висит. Я девку к себе поворачиваю – а у нее глаза уже закатились. И ноги, по-моему, уже не сильно держат. Ствол убрал, по щекам похлопал чуть… Ты жива? В ответ таким дохлым голосом: - Ага… Ну и я тут же – э, никачиствэнний матэриаль, расстрэливать нада! Обратно, перед собой, ствол на морду...
...
Автобус тронулся. Единственное, что мы сделали не по сценарию, не по стандарту – понимая, что сейчас будет, мы их одели и посадили обратно на кресла. Ну, понятно, что наш народ пойдет через окна, а оказаться на пути у летящей 100-кг туши – зашибут ведь ненароком. Одели их, посадили. Нас доблестно тормознули и взяли. Стандартная ситуация: перегораживается дорога либо БТРом, либо грузовиком, одновременно идет отстрел передних колес, одновременно отвлекающие внимание террористов подрывы, плюс по идее подрыв, который разносит двигатель ПАЗику (хотя в принципе на спущенных передних ободах он и так встает).
Первая группа идет – это на водителя, они его через дверь выносят. Вторая группа заходит через переднюю дверь – в ПАЗике передняя дверь открывается ударом. Вторая группа идет через задний запасной выход, вышибая стекло. Плюс блокирующие группы, которые стоят на отсечении спереди и сзади. Стекла выносятся, для этого есть специальная кувалда.
...
Группа пошла, зашла, положили – всех на «фильтр». «Террористов» – кого постреляли, кого в плен. Вообще… вообще, стараются в таком случае террористов мочить – оно безопаснее. Ну, вот тебе банальная ситуация: вход группы внутрь автобуса – перед тобой стоит тело. В руках может быть всё, что угодно, от «Калаша» до гранаты. Гораздо проще не ждать его реакцию на команду «лежать!», а прислать ему две «маслины» между глаз, и на этом всё закончится. ...
Скажем, водилу обычно вытаскивают, с ним проще: первый номер открывает дверь, а второй номер водилу выдергивает – при этом, как правило, водила делает два кульбита и приземляется чётко на спину, дальше расслабляющий под дых – и понеслось.
...
Журналюг – «на фильтр», ну и как обычно. Мы – журналисты! Да? Пока что вы ещё заложники, причем непонятно какие, поэтому, вон следователи, они с вами разберутся. Закончили. Народ стоит, трясётся. Не от холода – а от шока. Банально, кому-то из журналистов дали сигарету прикурить – он прикурить не мог. Он не попадал сигаретой в рот, а потом не попадал по пламени. Но вот кто отличился – это белорусы. Типа – а, вот, мы не все снять смогли, а вот, можно повторить? Не тех людей эстонцами назвали…
...
мы, конечно, видели через лобовое стекло из оперативного штаба, чего у них там происходило, но нам бы подробностей? Потому что как же вот так вот можно за 25 минут человека довести до состояния истерики так, что у него руки трясутся, молодого крепкого мужика – это знаете нам как-то очень интересно. ... просьба всем в автобус! А народ в автобус идти просто отказывается. Типа – нафиг, нафиг, мы уж лучше пешком дойдём. Уважаемые коллеги, дело в том, что ваши коллеги из Белоруссии не успели доснять – они просят повторить.
Мы думали, этих, кто доснять не успел – их порвут прямо там.
...
Типа: ребята, ребята, спокойно! Они такие же журналисты, как и вы! Не надо их бить! Не надо ручки тянуть!
...
На самом деле там до места «прессухи» было недалеко – но шли пешком. В автобус не пошел никто. Вообще. И опять-таки на «прессухе» тот же самый стандартный вопрос: господа журналисты, вы будете давать микрофон террористу для озвучивания своих угроз? Все, кто были в автобусе – в категорической форме: козлов давить, мочить, не давать!
...
Потом такая программа общения с журналистами сдохла. По многим причинам.

tiomkin.livejournal.com/832135

Вообще говоря, не понимаю, чего гражданских пускают на такие "мероприятия". В смысле, не учебные а реальные. Да хоть трижды демократия - снимай из-за забора. А на месте - штатный боец взвода PR :) фиксирует для архивов.

А жаль, что программа сдохла. Ее бы наоборот, расширить, чтобы любой желающий мог бы поучаствовать. Не дай Бог, конечно, никому оказаться в такой реальной жопе, но - "будь подготовлен" - очень хороший лозунг.
Хотя, есть варианты побезопаснее, не такие интересные и действенные, но хоть что-то.
Например, поиграть часиков эдак с тыщу в симулятор SWAT-а.
gameguru.ru/pc/games/swat_4
Довольно скоро начинаешь ощущать, когда где чье место, когда где кому что можно и что нельзя.

Вы только попробуйте себе представить: идете вы на цырлах по полутемному коридору, ждете, что за углом будет либо очередь в морду лица, либо еще какой смертельный сюрприз (а подыхать даже в игре очень не охота), аккуратненько заглядываете за угол, оцениваете ситуевину (полна комната врагом и заложниками), уже готовы зачистить угрозу и взять ситуацию под контроль, и тут... тут у безоружного заложника - дяди/тети, который/ая вас увидел/а сдают нервы. Вместо того, чтобы упасть на пол и зашхериться, вскакивает и бежит. Часто - поперек линии стрельбы. Ну епвашумать! И вместо того, чтобы снять самого опасного урюка, вы придерживаете пальчик на крючке и получаете маслину в чайник. Бай-бай, наша взяла не в этой жизни.
Вопрос - а не лучше ли для всех было бы пальчик не придерживать?

А ведь находится мудочье, позволяющее другому мудочью винить бойцов. Причем расклады таковы, что бойцы регулярно ходят под смертью а мудочье (обоих планов) не видело ничего опаснее собаки без поводка. Бойцы - они на войне. Если их и судить, то по законам военного времени.
Я так считаю.